Мы были так долго
В чреве голодного моря.
Мы плыли на лодках,
Сшитых из дыр и пробоин.
И каждый день — битва
За черствый кусочек свободы.
И наши молитвы
Взмывали в небесные своды.
Но один из нас держал в руке факел,
И с горящими глазами он нам пел:
«Нашей верой захлебнётся цунами,
Вместо чаек фениксы взмоют над головами».
Он учил нас приручать свои страхи
И уметь благодарить даже на плахе,
Сохранить тепло души в бешеном шторме.
Если вечен я, то шторм что мне?
Тел медленный тлен — что мне?
И зависти льстивые речи,
Водовороты проблем — что мне,
Если я понял, что вечен.
Тел медленный тлен — что мне?
И зависти льстивые речи,
Водовороты проблем — что мне,
Если я понял, что вечен.
Тюрьма без решёток —
Холодная кровь в наших венах.
Вокруг чахлых лодок
Резвились ручные мурены.
Распятье ветрами —
Теперь в нас звучало лишь море.
Мы просто орнамент
В зловещем безликом узоре.
Он один, кто бросил вызов стихии –
Вкруг него сомкнулись волны морские,
И хранители глубин слали проклятья.
Он спасал нас, ледяных, грея в объятьях.
Буря кончилась, повисли туманы.
Мы достигли берегов обетованных.
Он молчал, бездыханный, изумленный.
Если вечен я, то смерть что мне?
Тел медленный тлен — что мне?
И зависти льстивые речи,
Водовороты проблем — что мне,
Если я понял, что вечен.
Тел медленный тлен — что мне?
И зависти льстивые речи,
Водовороты проблем — что мне,
Если я понял, что вечен.
