Они знакомы целый месяц, и вместе разделяют быт.
И он поставит «Evanesсense», чтоб предсказуемым не быть.
Он будет делать, как учили Мэттью МакКонахи, Брэд Питт.
Он приготовит Феттучини, он выберет, что нужно пить.
Они знакомы больше года: она — не друг и не жена.
Он прячет в глубине комода пароли, явки, имена.
Пусть он летит домой с работы и хризантем букет несёт.
Но иногда вдруг шепчет что-то: «А не послать бы это всё?»
Они знакомы очень долго. Он, как затравленный шакал.
Он потерялся как иголка, упавшая на сеновал.
Да, он – иголка в стоге сена, нельзя уже так долго ждать.
Но он поставит Джо Дассена, чтобы её не раздражать.
Они знакомы. трали-вали, туда-сюда и бла-бла-бла.
Она лежала на диване и так внезапно умерла.
Он понял далеко не сразу, не сразу ощутил вину.
И он цветы поставил в вазу, предавшись терпкому вину.
Он думал обойти преграды, он так хотел «не как у всех».
Его идиллия неправды — всего лишь многолетний блеф.
Всё получилось тухло, кисло. До дыр затёртое старье.
И он пришёл к ужacной мысли, что он совсем не знал её.
Они знакомы целый месяц, и вместе разделяют быт.
И он поставит «Evanesсense», чтоб предсказуемым не быть.
Он будет делать, как учили Мэттью МакКонахи, Брэд Питт.
