Злая вьюга задула в лица детям Кабула,
Ослепила бойцов, знавших холод и зной.
Быть бы вместе им, но...
Половина быкует, половина воюет,
Но а лучшие люди в лучшем мире давно
Тихо спят мёртвым сном - вот такое кино.
В Хайратоне прощались, поклялись, обещались
Возлюбить свои жизни и не прикасаться к стволам.
Кабы знал, кабы ведал тех, кто позже нас предал,
Я бы свой АКС никогда, никому не сдавал.
Севастополь Хостом нам стал. Белый дом, как горящий Пандшер.
И здесь, под Грозным, в меня стрелял, там любимый мной офицер.
И сережки содрал с сестры, так беззлобно, так налегке
Тот, кто землю со мною рыл и окапывался в Рухе.
Тот, кто землю со мною рыл и окапывался в Рухе.
Проигрыш.
Вьюга путает в танце руки, ноги афганцам.
Всё быстрей и быстрей сатанинский мотив шурави подхватил.
Раздирающий ветер, но не Бог шельму метил,
Тот, кто бросил нас в холод, - сегодня в тепле и в чести.
Пламя преднестровской войны родилось на афганском костре.
И афганские видят сны оба берега на Днестре.
Хоронил казака Ростов, проклинала уб*йцу мать,
Да, виновен он, но, рупь за сто, есть ещё кого проклинать.
Он виновен, но, рупь за сто, есть ещё кого проклинать.
Что ж вы, братья по классу, те, кто гол, кто в лампасах,
Позабыли неужто о друзьях, убиенных своею страной?
Вновь из новой колоды шулер мечет народы,
Да не тузами - шестёрками вас принимает сукно.
Кулебяка в пятнадцать слоёв и в каждом есть тот, кто был за рекой.
Да что ж вы делаете, горе моё,
Да что ж не смоете кровь с белоснежных клыков?
Ах, какая весна в Фирюзе, ах, какая она была,
Вот бы снова туда да там бы встретить друзей,
Тех, с кем совесть не развела.
Вот бы снова туда да там бы встретить друзей,
Тех, с кем совесть не развела.
Ах, какая весна в Фирюзе, ах, какая она была.
